Светя другим, сгораю сам.
А ты, когда решался поставить точку, представлял, что со мной будет после? Как мне будет тяжело и больно, как я буду сходить с ума, а потом от отчаянья, возможно, пойду к первому, кто позовёт меня? Например, к какому-нибудь однокурснику, которому я ни за что не откроюсь. В ответ на его признания буду, опустив глаза, отвечать, мол, да, я тоже. Он будет верить мне, а я прокляну себя за то, что безбожно лгу.
Я даже представляю себе его: это такой уверенный в себе раздолбай, который будет тянуться к духовности и философии - мне всегда попадаются именно такие. У меня к нему будет скорее материнский инстинкт. С ним я уже не буду такой, как с тобой, потому что не буду ничего чувствовать. Я буду спокойна и равнодушна, меня не тронет ни первый поцелуй, ни первые признания, ни последние... Нет, я не стану разбивать ему сердце, мы будем друзьями, но в душе моей навсегда поселится леденящий холод и тлеющая тоска. И это чувство одиночества, боли и потерянного шанса никогда уже не покинет меня. И, вопреки твоему желанию, я не смогу быть счастливой.
А когда-нибудь, если я все же решусь выйти замуж, как в глупых сериалах, я назову своего сына твоим именем, чтобы отдать ему всю нежность и любовь, предназначавшуюся тебе. Только, мне кажется, он совсем не будет на тебя похож, я, наверное, окажусь никудышной матерью. И он разочаруется во мне и бросит. Также, как, в конце концов, и все остальные. Ведь всех, кто сейчас рядом со мной удерживает лишь необходимость. А она когда-нибудь обязательно иссякнет.
Eleanor Rigby picks up the rice in the church where a wedding has been. Lives in a dream. Waits at the window, wearing the face that. she keeps in a jar by the door. Who is it for?
Ты позволишь этому случиться, скажи? ты правда позволишь?
Я даже представляю себе его: это такой уверенный в себе раздолбай, который будет тянуться к духовности и философии - мне всегда попадаются именно такие. У меня к нему будет скорее материнский инстинкт. С ним я уже не буду такой, как с тобой, потому что не буду ничего чувствовать. Я буду спокойна и равнодушна, меня не тронет ни первый поцелуй, ни первые признания, ни последние... Нет, я не стану разбивать ему сердце, мы будем друзьями, но в душе моей навсегда поселится леденящий холод и тлеющая тоска. И это чувство одиночества, боли и потерянного шанса никогда уже не покинет меня. И, вопреки твоему желанию, я не смогу быть счастливой.
А когда-нибудь, если я все же решусь выйти замуж, как в глупых сериалах, я назову своего сына твоим именем, чтобы отдать ему всю нежность и любовь, предназначавшуюся тебе. Только, мне кажется, он совсем не будет на тебя похож, я, наверное, окажусь никудышной матерью. И он разочаруется во мне и бросит. Также, как, в конце концов, и все остальные. Ведь всех, кто сейчас рядом со мной удерживает лишь необходимость. А она когда-нибудь обязательно иссякнет.
Eleanor Rigby picks up the rice in the church where a wedding has been. Lives in a dream. Waits at the window, wearing the face that. she keeps in a jar by the door. Who is it for?
Ты позволишь этому случиться, скажи? ты правда позволишь?