Снова пообещать себе, что в последний раз выставляешь себя дурой? Я даже не в силах больше перечитывать наши письма. Если со мной и правда что-то случится... интересно, хватит ли у меня воли не говорить об этом? Уйти в подполье, как кошка, и растаять тихо и незаметно, чтобы никому не причинять боль. Ведь для тебя будет лучше думать, что я жива и счастлива, и, может, даже, уехала в Израиль, как мечтала. Впрочем, я бы оставила Маринке письмо с просьбой передать, если ты сам вспомнишь обо мне и захочешь что-нибудь узнать.

Мои мысли сейчас напоминают мне сюжеты старых мексиканских сериалов. Но о чём только не подумаешь, когда жизнь твоя висит на волоске. Ведь, если диагноз подтвердится, я не хочу ничего предпринимать. Все эти лекарства, больницы, химио-, радиотерапия... нет уж, увольте, я бы хотела остаться с волосами, микрофлорой и каплей разума.

Сейчас у меня раскалывается голова, но, когда я закрываю глаза, я почему-то явственно вижу себя восьмилетнюю. Короткая стрижка, шорты из потрёпанной джинсы не по размеру, красная футболка вся в пыли, колени и локти в зелёнке, на носу здоровенная царапина (у меня была привычка царапать нос во сне лет до двенадцати)... Мы с ребятами гоняем футбол во дворе, мне только что подарили новый мячик взамен того, что прогрыз этот ужасный Вик. На улице жара и высокое солнце, бабушка кричит из окна, что пора обедать, а я делаю вид, что не слышу. Я перехватила пас и бегу к воротам, обхожу Ромку, Макса, удар и... Саня лежит на земле, а мяч с грохотом бьётся о металлический лист гаража - гол! Мы кричим и смеемся, я оставляю мяч ребятам и бегу домой. "Иду, ба!" - кричу на бегу, потом оборачиваюсь и - "Я скоро выйду, ребят!". И они говорят, что подождут и улыбаются. Они все так и стоят у меня перед глазами: Ромка, Саня, Витька, Даша, Анжела, Макс, Димка, Кристина, Коля... моё счастливое, беззаботное, безбашенное детство.

И кто бы знал, что через десять лет... да уж.